Училась я на физическом факультете. читать дальше Специализация - микроэлектроника и оптоэлектроника. (Когда я увидела у себя в дипломе оптоэлектронику, я удивилась - по объему, отведенному ей среди других предметов, она на специальность явно не тянула.) Однажды, в начале первого курса, я увидела объявление: желающие могли факультативно изучать французский язык как второй иностранный (по первому физики делились на английский и немецкий). Собралась небольшая команда энтузиастов, и мы пошли. В седьмой корпус. К филологам. Чем был вызван мой энтузиазм, я сейчас не очень понимаю - к французскому языку я никогда особых чувств не испытывала, моей горячей любовью тогда был английский, и я вроде бы сформулировала, что французский нужен мне для лучшего понимания английского. Но преподаватель Людмила Викторовна меня совершенно покорила, и я решила остаться в группе. В результате так и оттрубила два года факультатива шестыми и седьмыми парами два-три раза в неделю, утешая себя тем, что «я могу бросить в любой момент». После нескольких первых занятий нас ждало испытание - преподавательница заболела надолго, на месяц где-то, и ее заменяла юная стервочка, которая никак не вдохновляла личным примером и задавала огромные домашние задания, которые потом проверялись дотошно и как-то механически. Часть группы не выдержала и бросила французский. Я - почему-то - нет. Да, еще на первом занятии я познакомилась со Львом, который у меня в дневнике называется также Лео и LEO. Мы под руководством преподавателя пели какие-то незатейливые песенки - про картошку, помню - « у нас ее сажают носом, у нас ее сажаю глазами» - и из правого угла маленькой, забитой отчаянно фальшивившим народом аудитории до меня доносился приятный низкий попадающий в ноты голос. Мое подозрение пало на двух молодых людей, к которым я на перемене и пошла выяснять, чей это был голос. И вот не помню, сам ли Лев признался или его спутник перевел на него стрелки. В общем, мы познакомились. Виват и банзай. Интересно, совпадают ли мои воспоминания со Львовыми. Лео тоже, кажется, бросил занятия в тот нелегкий месяц.
Событие, к которому я подбираюсь, состоялось, вероятно, во время второго уже курса. Ему предшествовало еще одно событие. В нашей уже небольшой тогда - человек 10 - группе преподаватель спросила, не хочет ли кто написать песню на стихи французского поэта. Я сказала, что хочу. Мне были даны стихи Жака Превера "Pour toi mon amour", от которых я оказалась в восторге - никакой рифмы и своеобразный ритм. Я очень любила пытаться что-то сделать с такими стихами. Так что песня была написана, фонограмма на компе была сделана и все это было показано Людмиле Викторовне, и Людмила Викторовна была очень рада. И отправила меня с этой песней выступать на каком-то французском празднике. Праздник был не особо размашистый и вполне душевный - куча народу набилась в обычную аудиторию в том же седьмом корпусе, студенты (преимущественно студентки, конечно) читали стихи и разыгрывали какие-то сценки, а я все это время трепалась с вдруг оказавшейся там знакомой девушкой Машей - студенткой-юристкой. Кажется, до этой встречи мы виделись один раз - в автобусе, где нас и познакомила моя одногруппница. Но когда пришла моя очередь выступать, я предложила ей идти вместе и устроить эстрадное представление. Минут за пять мы обсудили сценарий - она сыграла «мою любовь», к которой я всю песню обращаюсь. Наше выступление сильно выбивалось из общего контекста и было принято на ура. К тому же, мы, наверное, замечательно смотрелись вместе - Маша была вся романтическая, с длинными темными волосами, в черном и в длинной юбке, а я - рыжая, лохматая, тоже в черном, но в джинсах и с широкими красными подтяжками. (Тогда подтяжки никто, кроме меня, из девушек не носил - я, по крайней мере, не видела. Я их стащила у папы. Некоторые сокурсники любили щелкать моими подтяжками, я не обижалась - мне тогда нравилось радовать людей.) После выступления к нам подходили благодарные зрители, а у меня выцыганили кассету с фонограммой.
С хронологией у меня в голове все плохо - но вскоре, а может, и не вскоре, после этого выступления произошло католическое Рождество. И на Рождество был устроен опять французский праздник - чуть более масштабный, но совсем чуть, в новом корпусе, но тоже в обычной аудитории. И нам с Машей было предложено там выступать. Довольно быстро мы решили, что петь будем «Tombe la neige» (наконец-то сабж. Эту песню преподаватель тогда ставила нам на занятиях ради разбора текста на слух. Магнитофон был древний, качество записи - ужасное, что-то в этом во всем было завораживающее). Потом стали думать - как. Маша девушка артистичная, но непоющая (ворд упорно исправляет это слово на «непьющая», что, я подозреваю, не совсем так). Я тешила себя предположением, что смогу аккомпанировать на гитаре, но эту идею пришлось отмести. В результате на праздник мы ехали без всякого плана действий, проболтав и проржав все подготовительные встречи, и доучивая текст в автобусе. «А где же гитара?» - спросила Людмила Викторовна по-французски, когда мы появились в десятом корпусе. “No”, - ответила Маша и развела руками. «Sans une guitare». Или как-то в этом духе.
Десятый корпус университета вечером был хорош. В нем были архитектурные излишества - какие-то галереи с остеклением, клумбы с пальмами - и почти не было людей. Этим мы и воспользовались, удалившись в одну такую галерею репетировать. Репетиция вылилась в вокально-танцевальный свинг, довольно разнузданный, и прогнав номер в таком ключе пару раз, мы позвали Людмилу Викторовну и порадовали всем этим ее, предупредив сначала, что «прям вот так» мы выступать, конечно, не будем. Но часть из этого джэма все-таки оставили.
Выступали мы на этот раз вторыми. Перед нами группа студентов показала какие-то сценки - мы не поняли, о чем, с французским у них было гораздо лучше, чем у нас. В заключение они попытались спеть первую арию из «Notre-Dame de Paris» - вышло абсолютно мимо нот, но с душой.
Дальше пошли мы. Концепция заключалась в том, что я пою без аккомпанемента (мы его не родили и не нашли, и это было положено в основу концепции), а Маша проговаривает за мной каждую фразу и театрально ее отыгрывает. Если я забываю фразу, тогда она сначала проговаривает, а потом я пою (так и случилось во втором куплете). Сначала она сидела на стуле, а я стояла у нее за спиной. Потом я оставалась на месте, а она бродила по сценическому пространству, совершала нервные движения и произносила фразы уже с немного безумным смехом - но не переигрывала, у нее это все получалось очень красиво. На повторе припева в конце и финальном «лалала» мы изобразили тот самый коридорный свинг - с синхронными движениями и вокальной импровизацией. Наверное (надеюсь), это было неожиданно. Впрочем, нам было очень драйвово, а зрители хлопали и всячески одобряли, а главное, Людмиле Викторовне наша спонтанная самодеятельность понравилась, чему мы порадовались и тут же смылись с праздника - мы там присутствовали только из-за своего выступления.
Через пару дней я говорила по телефону с одногруппником, и он спросил, не была ли я 25-го декабря вечером в десятом корпусе. Я поинтересовалась, откуда такая осведомленность. Оказывается, он проходил мимо корпуса и с улицы увидел, как в галерее танцуют две девушки. И сделал выводы.
Боюсь, если бы я увидела эти наши выступления в записи, мои приятные воспоминания оказались бы окрашены новыми красками. Но этого совершенно точно не произойдет.))